1 февраля 2018ЖизньКолонкаПрактикующий юрист рассказывает о том, что такое моральный вред, в каких случаях можно подать иск о возмещении морального ущерба и как это сделать правильно.

Моральный вред — это физические (боль, головокружение, удушье и так далее) и нравственные (страх, депрессия, обида) страдания, которые испытывает человек, если посягают на его нематериальные блага и личные неимущественные права.

Регулируется статьями 151, 1100, 1101 Гражданского кодекса России, а также несколькими постановлениями Пленума Верховного суда.

Нематериальные блага и личные неимущественные права гражданина включают в себя:

• жизнь и здоровье;
• неприкосновенность частной жизни;
• свободу передвижения;
• личную и семейную тайну;
• честь, достоинство и деловую репутацию.

На компенсацию морального вреда можно рассчитывать, если нарушено какое-либо из этих прав.

В некоторых случаях моральный вред компенсируется безусловно, даже при отсутствии вины причинителя. Например, при причинении вреда жизни и здоровью в ДТП, в результате незаконного осуждения, в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию.

1. К обидчику. Лучше письменно: опишите обстоятельства, предложите сумму компенсации.
2. В суд. Если договориться не получится, единственной инстанцией для решения подобного рода вопросов является суд.

Подсудность: иск подаётся в районный суд по месту жительства ответчика либо по месту жительства пострадавшего.

Госпошлина: 300 рублей (многие суды освобождают истцов по делам о возмещении вреда жизни и здоровью от уплаты госпошлины).

Срок давности: отсутствует. Можно подать иск в любое время после посягательства на нематериальные блага или личные неимущественные права.

Необходимые документы:

• Подтверждающие событие. Например, если речь идёт о ДТП, то справка из ГИБДД, постановление следственных органов и так далее.
• Подтверждающие правильность выбора ответчика. Виновник не всегда является нужным ответчиком. Так, за ребёнка отвечают родители, а за работника — работодатель.
• Подтверждающие нанесение вреда здоровью (медицинские справки) или раскрытие личной тайны (например, скриншот страницы в соцсетях).
• Подтверждающие наличие физических и нравственных страданий. Например, заключение психолога.

Если вы не можете самостоятельно раздобыть какой-либо документ, попросите суд о содействии в его истребовании.

Судебный процесс — это тяжело. Моральный вред нужно доказать, и это непросто, когда речь идёт о боли из-за смерти близкого человека или стрессе из-за запятнанной репутации.

Поэтому совет первый и главный: запаситесь качественными доказательствами. Чем их больше, тем лучше. Если на фоне переживаний пришлось полежать в больнице, обратиться к психологу или психиатру, обязательно возьмите соответствующие справки. Если свидетелями ваших переживаний были близкие, попросите их выступить в суде.

Совет номер два: будьте готовы заново пережить случившееся. В последнее время в судах появилась тенденция требовать у самих истцов явиться и лично пересказать обстоятельства трагедии, в чём проявлялись страдания.

Третий совет: не пренебрегайте мировым соглашением. Если ответчик предлагает заключить мировую сделку на адекватную сумму, не отказывайтесь. Иногда по мировому соглашению можно получить больше, чем по решению суда.

Многомиллионные выплаты за моральный вред — голливудская сказка. Российские реалии таковы, что за переживания не принято взыскивать много.

Среднее значение компенсации морального вреда от смерти человека составляет 111 тысяч рублей.

«Цена» оскорблённой чести, достоинства, нарушенной свободы или личной неприкосновенности ещё ниже.

Неудивительно, что граждане не хотят тратить время и силы на копеечную компенсацию. По данным официальной статистики судов, за первое полугодие 2017 года рассмотрено всего чуть более семи тысяч дел о компенсации морального ущерба в связи с причинением вреда жизни и здоровью. Хотя таких случаев гораздо больше.

При определении размера компенсации морального вреда суд не связан заявленными требованиями и руководствуется только собственным усмотрением с учётом принципов разумности и справедливости. Очевидно, что понятия о разумности и справедливости у всех разные.

Обложка: natashin/Depositphotos.com

Вс подтвердил право на компенсацию за гибель родственника из-за врачебной ошибки

• Право получить компенсацию морального вреда от врачебной ошибки имеет не только пациент, но и его близкие родственники: члены семьи также могут испытывать нравственные страдания из-за неэффективного лечения родственника, поясняет Верховный суд (ВС) РФ.
• Он указал, что именно врачи должны доказывать, что медицинская помощь была своевременной и квалифицированной и не могла причинить ущерба, поскольку закон возлагает на причинителя вреда презумпцию виновности. 
• В определении также подчеркивается, что апелляционные инстанции должны полноценно изучать поступившее им дело, а не просто под копирку переписывать выводы первой инстанции. 
• Суть дела 

Суд установил, что супруга заявителя обратилась в приемный покой Гусевской центральной районной больницы с жалобами на высокое давление и головные боли. Женщине поставили артериальную гипертензию и направили на амбулаторное лечение у терапевта и окулиста. Менее чем через месяц пациентка скончалась. 

Из материалов дела следует, что вдовец обращался с заявлением в правоохранительные органы, которые выяснили, что медицинская помощь «была оказана с дефектами», тем не менее экспертиза решила, что допущенные нарушения не могли повлиять на развитие летального исхода и не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти. В итоге в возбуждении уголовного дела было отказано. 

Тем не менее заявитель считает, что потерял жену именно из-за некомпетентности врачей, которые не провели полного обследования пациентки и не стали ее госпитализировать. Поэтому он подал на медиков в суд, требуя компенсации морального вреда за гибель супруги. 

1. Суд первой инстанции не нашел оснований для признания больницы ответственной за смерть пациентки. 
2. Он указал, что раз нет подтверждений, что именно «дефективная» медицинская помощь привела к гибели пациентки, то рассчитывать на моральный ущерб от врачебной ошибки могла бы сама погибшая, но не ее супруг. 
3. Суд апелляционной инстанции согласился с такими выводами и их правовым обоснованием.
4. Позиция ВС 
5. ВС в определении напомнил, что при первичной артериальной гипертензии необходимо медицинскими мероприятиями для диагностики заболевания, состояния являются прием (осмотр, консультация) следующих врачей-специалистов: кардиолога, невролога, офтальмолога, терапевта, эндокринолога.
6. Если пациенту медицинская помощь оказывается ненадлежащим образом, то «требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу», отмечает ВС. 

Он напоминает, что ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины.

Установленная статьей 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик (пункт 11 постановления Пленума от 26 января 2010 года №1, статьей 1064 ГК РФ), указывается в определении. 

• То есть именно больница должна была доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда заявителю в связи со смертью его жены, которой медицинскую помощь оказали ненадлежащим образом, поясняет ВС. 
• Однако суды первой и апелляционной инстанций неправильно истолковали и применили к спорным отношениям нормы материального права: они возложили на истца бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания медицинской помощи и причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и наступившей смертью.
• Не основан на законе и вывод суда о том, что наличие дефектов оказания медицинской помощи без подтверждения того, что именно они привели к ее смерти, могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самой потерпевшей, а не ее супругу, считает высшая инстанция. 
• «Делая такой вывод, суд не принял во внимание, что здоровье — это состояние полного социального, психологического и физического благополучия человека, которое может быть нарушено ненадлежащим оказанием пациенту медицинской помощи, а при смерти пациента нарушается и неимущественное право членов его семьи на здоровье, родственные и семейные связи, на семейную жизнь», — указывает ВС.
• Он напомнил, что законодатель, закрепив в статье 151 ГК РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация. 
• При этом ВС разъяснял, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников — абзац второй пункта 2 постановления Пленума от 20 декабря 1994 года №10. 
• «Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий пункта 4 постановления этого же Пленума)», — подчеркивает ВС. 
• Формальный подход 

Истец последовательно указывал на то, что в результате смерти супруги ему причинен существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых им тяжелых нравственных страданиях, до настоящего времени он не может смириться с утратой. Осознание того, что супругу можно было спасти оказанием своевременной и квалифицированной медицинской помощи, причиняет ему дополнительные нравственные страдания. 

1. Заявитель считает, что в случае оказания супруге своевременной квалифицированной медицинской помощи, она была бы жива, в то время как врачи даже не направили пациентку к неврологу.
2. Однако суды не дали оценку доводам заявителя и не выясняли, предприняла ли больница все необходимые и возможные меры по спасению пациентки из опасной для ее жизни ситуации, и способствовали ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи развитию неблагоприятного исхода.
3. Суд, отказывая в компенсации, ссылался на выводы экспертизы об отсутствии связи между действиями врачей и гибелью пациентки. 
4. Но заключение эксперта не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами, напоминает ВС. 

Заявитель счел, что выводы экспертизы носят предположительный характер. Однако суд не стал ни вызывать специалистов в процесс для более подробного исследования вопроса, ни назначать судебную экспертизу, удивился ВС.

Он считает, что суд обязан был дать самостоятельную оценку юридически значимому вопросу о наличии либо отсутствии причинно-следственной связи между действиями ответчика и смертью пациентки, при необходимости поставив вопрос о назначении судебной экспертизы.

Ввиду изложенного вывод суда первой инстанции об отсутствии доказательств, подтверждающих наличие причинной связи между дефектами оказания медицинской помощи, допущенными больницей, и наступившей смертью супруги истца не может быть признан основанным на законе, указывает высшая инстанция. 

Апелляционная же инстанция не только не исправила допущенные нарушения, но и фактически уклонилась от повторного рассмотрения дела по требованиям заявителя. Областной суд лишь дословно воспроизвел в апелляционном определении текст решения суда первой инстанции, констатирует ВС. 

• «Приведенные обстоятельства, по мнению Судебной коллегии, свидетельствуют о формальном подходе как суда первой, так и суда апелляционной инстанций к рассмотрению настоящего дела, в котором разрешался спор, связанный с защитой гражданином нематериальных благ, что привело к нарушению задач и смысла гражданского судопроизводства, установленных статьей 2 ГПК РФ, и права (истца) на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированную каждому статьей 8 Всеобщей декларации прав человека, пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации», — подчеркивается в определении.
• В связи с чем ВС РФ отменил апелляционное определение и направил дело на новое рассмотрение в Калининградский областной суд.
• Алиса Фокс

ВС: Взыскание одинаковой компенсации морального вреда за смерть мужа и отца должно быть обоснованно

Верховный Суд вынес Определение № 83-КГ19-12, в котором разъяснил нижестоящим инстанциям, что им следует принимать во внимание при определении размера компенсации морального вреда в связи с гибелью от несчастного случая на производстве.

Обстоятельства дела

Владимир Носов работал в ООО «Творец» сторожем. 31 января 2015 г., находясь на рабочем месте – строительной площадке при исполнении своих должностных обязанностей, он получил тяжкие телесные повреждения от Игоря Сивухина, который пытался совершить хищение имущества общества. От полученных телесных повреждений пострадавший скончался на месте.

По приговору Брянского областного суда Игорь Сивухин был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 4 ст. 162 (разбой, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего), п. «з» ч. 2 ст.

105 (убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом) УК РФ, и ему назначено наказание в виде 20 лет лишения свободы.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда приговор был оставлен без изменения и вступил в законную силу.

В ходе расследования уголовного дела было установлено, что обстоятельством, способствовавшим убийству, явилось отсутствие на стройке дополнительных мер безопасности, поскольку вход на территорию строительной площадки осуществлялся через проем, расположенный в сплошном заборе, при этом проход ничем не был закрыт, что позволило беспрепятственно проникнуть на объект.

Смерть Владимира Носова была признана несчастным случаем на производстве утвержденным директором актом. Указывалось, что были нарушены требования безопасности труда в строительстве, кроме того, отмечалось, что работодатель нарушил нормы ТК РФ в связи с непроведением специальной оценки условий труда, а также требования охраны труда.

Супруга и дети Носова обратились в Брянский районный суд Брянской области с иском к обществу о компенсации морального вреда, причиненного гибелью близкого человека вследствие несчастного случая на производстве.

Истцы сослались на положения ст. 212, 237 ТК РФ и указали на причинение им нравственных и физических страданий, которые они рассматривают как моральный вред. Родственники погибшего попросили взыскать компенсацию в размере 1 млн руб.

в пользу каждого.

Суд снизил размер компенсации в четыре раза

30 мая 2017 г. суд первой инстанции отказал в иске, апелляция оставила решение без изменения. 6 августа 2018 г., рассмотрев кассационную жалобу, Верховный Суд направил дело на новое рассмотрение в первую инстанцию, и уже 2 ноября 2018 г. Брянский районный суд частично удовлетворил иск, взыскав с общества 750 тыс. руб. на всех истцов.

Суд установил, что приказом Брянского регионального отделения Фонда социального страхования супруге была назначена единовременная страховая выплата в размере 1 млн руб.

Разрешая спор, первая инстанция с учетом норм ГК о компенсации морального вреда и положений Трудового кодекса об охране труда отметила, что бездействие работодателя, выразившееся в неисполнении обязанности по созданию надлежащих условий труда и непринятии мер для недопущения беспрепятственного доступа на производственную территорию организации посторонних лиц, способствовало причинению смерти Владимиру Носову, в связи с чем пришла к выводу об обоснованности исковых требований.

При определении размера подлежащей взысканию с ООО «Творец» в пользу каждого из истцов компенсации морального вреда суд учел характер причиненных им нравственных страданий, обстоятельства дела, степень вины работодателя и отсутствие его умысла, требования разумности и справедливости, посчитав достаточной сумму в размере 250 тыс. руб. в пользу каждого из истцов. Апелляция оставила решение без изменения, после чего родственники погибшего вновь обратились в Верховный Суд.

ВС счел снижение размера компенсации необоснованным

Изучив материалы дела, высшая инстанция отметила, что в п. 32 и Пленума ВС от 26 января 2010 г.

№ 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» разъяснено, что при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических и нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

ВС отметил, что в Постановлении Европейского Суда по правам человека по делу «Максимов против России» указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное.

Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску.

Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю.

В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Верховный Суд указал, что моральный вред – это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен.

К числу таких нематериальных благ относятся жизнь, здоровье (состояние физического, психического и социального благополучия человека), семейные и родственные связи.

В случае причинения гражданину морального вреда (физических или нравственных страданий) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации.

«Таким образом, право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, т.е.

морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда», – указано в определении.

Суд отметил: поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

Однако, как указал ВС, в данном случае этого сделано не было. Первая инстанция сослалась лишь на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, закрепленные в положениях ст.

151, 1101 ГК, однако не применила их к спорным отношениям.

Кроме того, суд не учел индивидуальные особенности личности каждого из истцов и не дал оценки их доводам о том, что утрата близкого человека привела в том числе к разрыву их семейных связей.

Взыскивая в пользу каждого из истцов равную сумму компенсации морального вреда, суд первой инстанции не привел мотивы и не обосновал, почему он пришел к выводу о том, что степень и характер нравственных страданий у них одинаковы и что сумма в 250 тыс.

руб. является достаточной. Также суд не указал, какие конкретно обстоятельства дела повлияли на размер компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для уменьшения суммы компенсации морального вреда, заявленной истцами.

В решении суда, отметил ВС, также не приведены мотивы относительно степени вины работодателя, которая указана в числе обстоятельств, учитывавшихся при определении размера компенсации морального вреда.

При этом не дана оценка доводам о том, что одной из причин смерти Владимира Носова на производстве явилось бездействие работодателя, выразившееся в необеспечении охраны труда и безопасных условий труда, что способствовало совершению преступления.

Кроме того, Суд указал, что в нарушение ст.

329 ГПК в апелляционном определении не приведены мотивы, по которым судом не приняты во внимание доводы жалобы истцов о требованиях разумности, справедливости и соразмерности компенсации морального вреда последствиям нарушения, об обстоятельствах и причинах гибели Владимира Носова, находившегося в момент смерти при исполнении трудовых обязанностей, о степени вины работодателя.

Таким образом, Верховный Суд определил решения нижестоящих инстанций отменить и направить дело на новое рассмотрение.

Эксперты оценили значимость позиции ВС

В комментарии «АГ» главный научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Александр Эрделевский посчитал правовую позицию ВС правильной и обоснованной.

«Действительно, суд первой инстанции не обосновал присужденный размер компенсации, не пояснил, почему он не согласен с тем размером, который был заявлен истцами, хотя, с учетом практики ЕСПЧ, он был вполне разумным и умеренным для данного случая», – указал он.

Александр Эрделевский отметил, что суммы присужденных компенсаций никак не дифференцированы в отношении каждого из истцов.

Не учтено, в частности, что они имели разный характер семейных связей с погибшим: у вдовы утрачена супружеская связь, а у детей – родственная.

Он также усомнился в том, что были установлены и приняты во внимание такие обстоятельства, как возраст каждого из истцов, характер его отношений с погибшим. В итоге присужденные суммы компенсации оказались ничем не обоснованными и явно заниженными.

«Такая практика сложилась за более чем 20-летний период, поскольку у судов не было хотя бы приблизительных ориентиров для определения размера компенсации.

Кроме того, суды, вероятно, обычно считают доводы истцов о страданиях, перенесенных ими в связи со смертью близкого человека, несколько преувеличенными.

Наконец, как это имело место и в данном деле, суды не учитывают практику ЕСПЧ по аналогичным делам, хотя об этом имеется прямое указание в п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2013 г. № 21», – отметил эксперт.

Адвокат АК № 22 «Гражданские компенсации» Нижегородской областной коллегии адвокатов Александр Немов положительно отнесся к определению ВС РФ. По его мнению, подобную позицию Суд мог бы применять к огромной массе решений по данной категории дел, так как существующая ситуация с определением судами размера компенсации морального вреда «не поддается никакой логике».

Александр Немов указал, что суды подходят крайне формально к определению размеров компенсации морального вреда даже за вред здоровью.

«В настоящее время в СМИ много говорится о необходимости регулирования определения размера компенсации морального вреда, в Ассоциации юристов России создана комиссия по разработке изменений в законодательство, председателем которой является адвокат.

Думаю, что данное определение ВС РФ – реакция на существующий информационный фон по этой теме. Так как подобная позиция Верховного Суда – большая редкость», – предположил адвокат.

Он посчитал, что столь низкие суммы компенсации морального вреда за потерю близкого родственника – следствие отсутствия критериев в законодательстве по определению размера. «Все зависит от субъективного отношения конкретного судьи к рассматриваемому спору. Объективные данные зачастую не воспринимаются судьями», – заключил Александр Немов.

Верховный суд меняет практику по возмещению морального вреда — новости Право.ру

Верховный суд запретил снижать размер компенсации морального вреда без конкретных обоснований. Общих стандартных формулировок для этого недостаточно. Такие указания ВС дал в деле Натальи Зверевой, которая взыскивала 4 млн руб. компенсации морального вреда за смерть своего 37-летнего сына Дмитрия Демидова.

Его в 2015 году застрелил из служебного оружия в отделении полиции старший уполномоченный Андрей Артемьев. Как писала «Медуза», сначала полицейский заявил, что Демидов схватил его пистолет со стола и сам в себя выстрелил.

Потом Артемьев изменил показания и объявил, что случайно застрелил человека, когда перекладывал оружие из одной кобуры в другую. 

Экспертиза показала, что полицейский тогда был пьян. Артемьев страдал от алкоголизма. Это подтверждала справка психолога в материалах уголовного дела.

Специалист рекомендовал «жёсткий контроль» со стороны руководства и разъяснительные беседы. В 2013 году Артемьева предупредили о неполном служебном соответствии.

По сведениям «Медузы», коллеги застали его пьяным на работе, поэтому им пришлось его разоружать. Тем не менее полицейского не уволили.

А потом Демидов погиб. Артемьева за это судили. Сторона обвинения просила 12 лет лишения свободы за убийство и превышение должностных полномочий. Но обвинение было переквалифицировано на причинение смерти по неосторожности. И в 2016 году Замоскворецкий районный суд Москвы назначил Артемьеву один год и девять месяцев колонии общего режима. 

Почему надо конкретно

Компенсацию морального вреда суд тоже значительно уменьшил. Зверева требовала 4 млн руб. и напоминала, что у сына осталась малолетняя дочь. Они заботились о ребёнке вдвоём и жили одной семьёй.

Но теперь девочка осталась сиротой, а бабушка – её единственный опекун. Но две инстанции сошлись во мнении, что достаточно 150 000 руб.

Такое решение они объяснили общими «штампованными» фразами: размер компенсации «отвечает характеру нравственных страданий, обстоятельствам дела, требованиям разумности и справедливости».

Но этого недостаточно, возразил Верховный суд. Нужны конкретные причины, почему суд решил, что 150 000 руб. – это достаточная сумма для матери за смерть сына. Но никаких обоснований со ссылками на доказательства в решениях нет.

Как напомнил ВС, в вопросе о компенсации морального вреда следует выяснять, какие физические или нравственные страдания понесли истцы, учитывая обстоятельства конкретного дела. В частности, нижестоящие инстанции проигнорировали вопрос вины работодателя.

Материалы уголовного дела подтверждают, что он страдал алкоголизмом, о чём должно было знать начальство полицейского, отмечается в определении № 5-КГ19-207. С такими выводами тройка судей отправила дело на пересмотр в Московский городской суд.

«Нижестоящие инстанции присудили 150 000 руб. вместо 4 млн руб. за смерть близкого, но никак не объяснили этого», – Верховный суд. 

По сравнению со многими европейскими странами в России очень маленькие компенсации морального вреда. И суды, по сути, никак не обосновывают снижение. Они используют стандартные фразы и не касаются обстоятельств конкретных дел. Поэтому акт Верховного суда «прорывной».

Так считает Ирина Фаст, председатель комиссии Ассоциации юристов России (АЮР) по определению размеров компенсации морального вреда. По её словам, за последние два года Верховный суд несколько раз высказывал позицию относительно размера компенсаций за жизнь и здоровье человека, но не прямо.

Здесь же коллегия «прямым текстом» говорит, что снижение размера компенсации никак не мотивировано.

В этом сюжете

«Очень жаль, что судьи оценивают жизнь человека в 150 000 руб.», – говорит Анастасия Гурина из
Федеральный рейтинг.

группа Семейное и наследственное право группа Управление частным капиталом группа Арбитражное судопроизводство (крупные споры — high market) группа Банкротство (включая споры) группа Корпоративное право/Слияния и поглощения 18место По выручке 25-27место По количеству юристов 6место По выручке на юриста (более 30 юристов)
. По её словам, нижестоящие суды не учли, что истица жила с сыном вместе, что доказывает их близкую связь и тяжёлые моральные переживания матери от потери. Кроме того, единственного родителя лишилась малолетняя дочь умершего. Также стоило учесть поведение полицейского. Всего этого нижестоящие инстанции не сделали, как и не объяснили столь резкое снижение выплаты, обращает внимание Гурина.

В судебной практике нет единства относительно размеров компенсаций, констатирует Гурина. В Калининградской области за смерть супруга присудили 300 000 руб. (дело № 33-1723/2019), в ХМАО-Югре – 750 000 руб. (дело № 69-КГ 18-22).

Обстоятельства похожи: в обоих делах подтверждены недостатки оказания медпомощи, которые не находятся в прямой причинно-следственной связи со смертью пациента.

Разные суммы по одинаковым категориям дел встречаются даже в пределах одного региона, делится Гурина.

Многие эксперты считают, что нужно установить минимальный размер компенсаций в зависимости от степени физических и моральных страданий. Ещё один возможный способ достичь единообразия практики – это выработать методику определения размеров морального вреда, говорит Фаст. Этим и занимается профильная комиссия АЮР.

250 000 рублей на человека // Снижение оценки морального вреда в четыре раза Верховный суд счел немотивированным

Очень часто при чтении определений Верховного суда (ВС), касающихся взыскания морального вреда, удивляешься, как нижестоящие суды могли принять такое решение.

Например, на прошлой неделе ВС вынужден был в который раз напомнить о том, что (1) снижать сумму заявленного морального вреда надо мотивированно и что (2) родственники пациента, умершего в связи с некачественным оказанием медицинской помощи, тоже имеют право на компенсацию морального вреда.

Правовые позиции в таких определениях достаточно типичные, и мы на «Закон.ру» уже не пишем о них как о новостях.

Но сейчас тема актуализировалась, так как Артем Карапетов проводит среди юристов опрос о том, какой размер компенсации морального вреда они считают справедливым.

Поэтому я решил, что будет не лишним напомнить о том, что происходит на практике, воспользовавшись подборкой определений ВС за прошлую неделю.

Первый пример ― убийство сторожа строительной площадки. Компенсация жене и двум детям ― по 250 тыс. руб.

Разбойник подъехал к площадке с автокраном (!), чтобы забрать арматуру. Когда сторож попробовал помешать, он был зарезан. Признано, что это несчастный случай на производстве и что работодатель не обеспечил безопасность: проход на площадку через «проем в заборе» был свободным.

Родственники, мать и двое детей, требуют от работодателя компенсировать моральный вред, по 1 млн на человека. Суды снижают эту сумму до 250 тыс. руб. на человека, т.е. в общей сложности 750 тыс. руб.

Какие мотивы? А их, судя по всему, особо и нет. Суд привычным образом ссылается на общие условия компенсации морального вреда и делает ниоткуда не следующий вывод о том, что он («на глазок»?) оценивает страдания в 250 тыс. руб. на человека.

Верховный суд (определение от 14 октября 2019 года № 83-КГ19-12) на нескольких страницах объясняет, что это неправильно и что моральный вред должен оцениваться индивидуально с учетом особенностей личности каждого потерпевшего и степени его страданий.

Конечно, 250 тыс. руб. на человека за смерть супруга и отца ― крайне незначительная сумма. Это так, даже если учесть, что основной виновник произошедшего ― это разбойник, который тоже должен выплачивать компенсацию (другое дело, что вряд ли он это сможет сделать, находясь в тюрьме, и вряд ли он захочет это делать, выйдя из нее). Так что решение ВС верное.

Хочется, однако, отметить, что решение не оптимальное с точки зрения организации процесса.

Нижестоящим судам придется тратить значительное количество времени, чтобы понять или придумать, какие обстоятельства могут мотивировать вывод о конкретных суммах оценки морального вреда, приходящегося на каждого пострадавшего, притом что они все являются членами одной семьи.

В любом случае это вновь будет сделано, в определенной степени, на глазок. Дело сейчас уйдет на второй круг, а пострадавшие будут и дальше тратить время и деньги на доказывание степени своих страданий. И это даст шанс ответчику вывести активы и уйти в банкротство.

Возможно, решение с установлением каких-то ориентировочных ставок морального вреда облегчило бы доказывание по таким категорям дел.  

Второй пример ― смерть пациента, которому диагностировали остеохондроз вместо разрыва аневризмы аорты. В компенсации отказали.

Пациента отправили домой, где он через несколько часов скончался. Здесь, кажется, классический случай врачебной ошибки, если бы не одно «но»: как я понимаю, заболевание таково, что пациент не выжил бы, даже если бы ему поставили правильный диагноз и оставили бы в больнице. Но это уже общий вопрос привлечения к ответственности.

ВС (определение от 14 октября 2019 года № 80-КГ19-13) подходит к нему следующим образом (мне кажется, верно): то, что пациент умер бы, ― это предположение; важно то, что ему не оказали ту помощь, которую должны были. При такой аргументации ошибка в диагнозе почти всегда должна приводить к ответственности медицинского учреждения.

Применительно к компенсации морального вреда в этом деле интересны два момента.

Первый ― истец, сын умершего, заявил иск на 3 млн руб. Это столько же, сколько в сумме заявили три истца в предыдущем деле. Но на одного человека получается в три раза больше. Очевидно, сравнение этих дел ставит вопрос о том, насколько размер компенсации морального вреда должен зависеть от количества потерпевших.

Дело в том, что последняя величина достаточно случайна. У умершего может оказаться один близкий человек, а может ― несколько. Каждый из нескольких может страдать не меньше, чем единственный близкий человек. Если страдают одинаково, то и компенсация, видимо, должна быть одинаковой. Но тогда размер ответственности будет отличаться в несколько раз.

Интуитивно это кажется неоптимальным решением.

https://www.youtube.com/watch?v=5Rj4WjoZSz4

Второй момент ― поразительно, но не в первый раз в практике нижестоящих судов всплывает позиция о том, что раз родственник умершего пациента не имел договора с больницей, то она ему не должна компенсировать моральный вред.

Это такое торжество формализма: договор на оказание медицинских услуг заключался с умершим, а не с родственниками, поэтому за нарушение этого договора больница перед родственниками ответственности не несет.

Следовательно, при смерти пациента вообще никому моральный вред возмещать не надо. Конечно, такой схоластический вывод является ошибочным.

*** 

Вопросы компенсации морального вреда с учетом итогов опроса будут обсуждаться 25 ноября на круглом столе, организуемом Юридическим институтом «М-Логос».

Компенсация морального вреда: сколько стоит жизнь человека?

Компенсация морального вреда: сколько стоит жизнь человека?

Павел ЛАТЫШЕВ, помощник адвоката

www.advokat—latyshev.by

В последнее время дорожно-транспортные происшествия стали настоящим бедствием современного общества. Ежегодно в результате ДТП погибает больше людей, чем в военных конфликтах.

Жертвами автотранспортных средств в мире ежегодно становятся свыше 300 000 человек. В нашей стране ежегодно происходит 7−8 тысяч ДТП, 2 тысячи из которых — повине пьяных водителей.

В результате этого погибают 1,5–2 тысячи человек, еще больше  получают ранения, становятся инвалидами.

• Дорожно-транспортные происшествия происходят по множеству причин, среди которых можно выделить следующие:
• ¾    управление автомобилем в состоянии алкогольного либо наркотического опьянения;
• ¾    нарушение скоростного режима;
• ¾    отсутствие культуры вождения;
• ¾    беспечность, как водителей, так и пешеходов;
• ¾    ненадлежащее техническое состояние автомобиля;
• ¾    низкий уровень правовой культуры, и как следствие ¾ незнание ответственности за совершенное правонарушение.

Смерть человека является наиболее страшным последствием нарушения правил дорожного движения.

Однако на практике при привлечении виновного к ответственности и взыскании с него морального вреда за причинение смерти близкого, суд, по нашему мнению,не всегда справедливо подходит к определению размера компенсации за причиненные страдания.Автором было изучено несколько уголовных дел данной категории. Приведем одно из них.

Пример

Рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению гражданина Р. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 317 Уголовного кодекса Республики Беларусь, 9 января 2008 г.суд Центрального района г. Минска установил, что обвиняемый допустил нарушение ПДД, повлекшее по неосторожности смерть гражданина Б. при следующих обстоятельствах.

15 августа 2007 г. около 8 часов, управляя технически исправным автомобилем SeatToledo, он двигался по ул. Сторожевской в г. Минске в направлении обозначенного регулируемого перекрестка с ул. М.Богдановича.

Выполняя маневр правого поворота (по мнению обвиняемого и его защитника) с второстепенной на главную дорогу на разрешающую дополнительную секцию сигнала светофора, гражданин Р. проявил невнимательность и неосмотрительность к окружающей дорожной обстановке и ее изменениям.

Не убедившись, что выполняемый им маневр будет безопасен и не создаст помех и препятствий другим участникам дорожного движения, обвиняемый выехал на перекресток, где и совершил столкновение с автомобилем ЗИЛ-43210 под управлением гражданина Б., который двигался по ул. М.Богдановича в прямом направлении со стороны ул.

Коммунистической на разрешающий сигнал светофора. После столкновения ЗИЛ-43210 выехал за пределы проезжей части вправо и совершил наезд на здание. В результате ДТП водителю автомобиля ЗИЛ¾гражданину Б. —были причинены тяжкие телесные повреждения, которые состояли в причинной связи с наступлением его смерти.

Таким образом, суд установил, что своими действиями водитель SeatToledo¾гражданин Р. — грубо нарушил требования п.7.2, 87, 87.2, 104 Правил дорожного движения, утвержденных Указом Президента Республики Беларусь от 28.11.2005 № 551. Данное нарушение состоит в прямой причинной связи с совершенным ДТП и наступившими последствиями.

На основании изложенного суд постановил признать гражданина Р. виновным в нарушении ПДД лицом, управляющим ТС, повлекшем по неосторожности смерть человека, и на основании ч.2 ст.

317 УК назначил ему наказание в виде ограничения свободы сроком 3 года без направления в исправительное учреждение открытого типа, с лишением права управлять всеми видами транспортных средств сроком 4 года.

Кроме того, было постановлено взыскать с виновного в пользу потерпевшей гражданки Б. в счет компенсации морального вреда 10 млн бел руб.

Однако это было лишь начало всего процесса, который продолжается уже 4-й год. Дело находится на рассмотрении все в том же суде Центрального района уже в 3-й раз. Мы не будем заострять внимание на самих событиях процесса, а проанализируем его составляющую часть касательно компенсации морального вреда.

В иске потерпевшая просила взыскать с обвиняемого 60 млн бел. руб. в качестве компенсации морального вреда, а в итоге размер компенсации морального вреда суд определил в 10 млн бел. руб.

Много это или мало? По мнению обвиняемого, много; по мнению потерпевшей, недостаточно. И не только потому, что заявленное исковое требование было больше, но и потому, что приговор суда не учел в полной мере все тефизические и нравственные страдания, которые она уже понесла и будет нести всю оставшуюся жизнь, а именно:

1. ¾    смерть ее мужа ¾ самый близкий, горячо любимый человек;
2. ¾    боль утраты усиливается и в связи с тем, что смерть его была ужасна и преждевременна, он ушел из жизни в расцвете сил;
3. ¾    в связи с гибелью мужа и последующими нервными переживаниями ухудшилось состояние здоровья потерпевшей, нарушились устои жизни ее семьи, появилось чувство неуверенности в жизни, боязнь за завтрашний день;
4. ¾    ухудшилась материальная обеспеченность семьи, при этом без материальной поддержки осталось 2 детей (погибший был единственным кормильцем).

Позже, 25 декабря 2011 г., состоялось очередное судебное заседание по вышеуказанному делу. В ходе судебных прений представителем потерпевшей и самой потерпевшей было заявлено требование о возмещении морального вреда в размере 100 млн бел.

руб. Государственный обвинитель поддержал это требование лишь в части — 50 млн бел. руб. В итоге при оглашении приговора суд постановил взыскать с обвиняемого гражданина Р. 15 млн бел. Руб. в качестве компенсации морального вреда.

Очевидно, что суд при определении размера компенсации морального вреда основывался на предыдущих приговорах, по которым с обвиняемого должна была быть взыскана сумма в размере 10 млн бел. руб. в 2008 году и 15 млн бел. руб. в 2009 году. Данная сумма не была оспорена потерпевшей в кассационном порядке в 2008 и 2009 годах.

Но на тот момент вышеуказанная сумма была эквивалентна 5000 долларов США. Однакос момента вынесения последнего приговора в 2009 году в Республики Беларусь прошли 3 девальвации белорусского рубля, которые обесценили его в несколько раз.

И на момент вынесения последнего приговора размер компенсации морального вреда в белорусских рублях был эквивалентен примерно 2000 долларов США. Как видим, размер компенсации снизился с 5000 долларов США до 2000.

Однако материальное положение потерпевшей за прошедшее время никак не улучшилось, а нравственных страданий стало еще больше, и данное снижение размера компенсации морального вреда еще больше ухудшило материальное состояние семьи потерпевшей.

Нам представляется, что по данному делу объективно отражается негативное отношение суда к потерпевшей, выразившееся в том, что суд не учел изменившихся обстоятельств в экономике и не произвел соответствующий перерасчет размера суммы компенсации морального вреда, что прямо нарушает принцип справедливости.

С учетом изложенного нам

видится необходимымвнесение изменений в ст. 970 Гражданского кодекса Республики Беларусь касательно корректировки размера компенсации морального вреда исходя из экономической ситуации в стране.

Автор предложил бы изложить эту норму в следующей редакции:

Статья 970. Способ и размер компенсации морального вреда

1. Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.

2. Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

3.При окончательном определении размера компенсации морального вреда суд должен применять соответствующие корректирующие коэффициенты исходя из девальвационных и инфляционных процессов в экономике.

В качестве примеров можно привести еще 2 дела, связанных с ДТП. По делу гражданина Н. суд удовлетворил требования иска о взыскании морального вреда за погибшую дочь пострадавших (2 истца) в общей сложности на 30 миллионов рублей, а по делу гражданина С.

было постановлено возместить живым, но получившим в результате ДТП травмы различной степени тяжести, двоим истцам почти по 4 миллиона рублей.Эти примеры указывают на несовершенство законодательства в вопросах размера компенсации морального вреда.

В одних случаях суд за одно и тоже действие (причинение смерти по неосторожности в результате ДТП) взыскивает большую сумму, а в другом ¾ весьма незначительную.

В этой связи представляется актуальным разработка и законодательное закрепление механизма, который позволил бы полнее регламентировать отношения в анализируемой сфере. Используя такого рода механизм, суд мог бы принимать более справедливые и обоснованные решения по делам, связанным с компенсацией морального вреда.